Эндрю К. П. Люн (международный и независимый стратег по Китаю. Председатель и генеральный директор компании Andrew Leung International Consultants and Investments Limited)
В условиях обострения климатической тревоги с таким трудом достигнутый Дубайский консенсус COP28 по переходу к чистому нулю выбросов к 2050 году был назван историческим прорывом, несмотря на опасения малых островных стран по поводу повышения уровня моря и некоторый цинизм в отношении искренности корыстных интересов ископаемого топлива.
Однако несомненным остается тот факт, что Китай будет играть все более активную роль в обеспечении глобального импульса к углеродной нейтральности в ближайшие десятилетия. На это есть множество причин.
В сентябре 2020 года президент Си Цзиньпин пообещал достичь пика выбросов CO2 до 2030 года, чтобы достичь углеродной нейтральности до 2060 года. На декабрьской Центральной экономической конференции в Пекине сохранение окружающей среды и низкоуглеродное развитие были выделены в качестве ключевых приоритетов.
Помимо экологических проблем, в интересах национальной безопасности Китая свести к минимуму зависимость от импорта ископаемых видов топлива, избегая «дроссельных точек», таких как Персидский залив (уязвимый для ближневосточных конфликтов) и Малаккский пролив (контролируемый Седьмым флотом США).
Впервые в истории мировые расходы на производство солнечной энергии в 2023 году превысят расходы на нефть. Китай производит 85 процентов мирового объема солнечных батарей, 88 процентов поликремния солнечного качества и 97 процентов кремниевых слитков и пластин. Фотовольтаика стала «новой нефтью», в которой Китай сохраняет преимущественно конкурентные позиции, несмотря на замену в рамках Закона США о снижении инфляции и инициатив Европейского союза по «снятию рисков».
Китайские производители доминируют в ветроэнергетике, занимая 60 % мирового рынка ветротурбин. На Китай приходится 44 % мировых мощностей оффшорных ветряных установок, которые в 2022 году вырастут до 31 гигаватта (ГВт), обогнав Европу и заняв первое место в мире. Китай также разрабатывает мегаваттные плавучие устройства для выработки энергии волн, которые потенциально могут использоваться малыми островными государствами.
Чтобы использовать неравномерность и несогласованность солнечной и ветровой энергии, Китай ускоряет развитие интеллектуальных сетей, темпы роста которых, как ожидается, составят 14,34 %, развертывание современной инфраструктуры учета и систем диспетчерского контроля и сбора данных. Интеллектуальные сети призваны сыграть важную роль в переходе к «зеленой» энергетике.
Мощность ветрогенераторов в Китае, расположенных в море и на суше, составляет более 310 ГВт, что примерно равно мощности следующих семи стран вместе взятых. Мощность солнечной энергетики превышает 379 ГВт, что больше, чем у всех остальных стран мира вместе взятых.
Несмотря на глобальное внимание к солнечной и ветровой энергетике, гидроэнергетика остается крупнейшим возобновляемым источником энергии для Китая. В 2020 году на гидроэнергетику будет приходиться 16 % общего объема производства электроэнергии в Китае, на ветровую и солнечную энергию — 6 % и 4 %, на другие источники — 2 %.
Китай опережает другие страны на 5-10 лет в области гидроэнергетики и соответствующей инфраструктуры хранения данных, широко используя датчики, роботов, аналитику больших данных и искусственный интеллект, которые доказали свою эффективность в борьбе с наводнениями и засухой.
Чтобы удовлетворить свой гигантский энергетический аппетит и отказаться от угля, Китай делает ставку на атомную энергетику: по данным Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), в стадии строительства находится 21 реактор, что в два с половиной раза больше, чем в любой другой стране, а генерирующая мощность составляет 21,61 ГВт.
Парадоксально, но Китай остается одновременно и проблемой, и решением глобального загрязнения. Китай потребляет больше угля, чем все остальные страны вместе взятые. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), в 2022 году выбросы угля составили 8,6 гигатонны — около 70 % от общего объема выбросов в Китае и четверть от глобальных выбросов в энергетике. Однако благодаря быстрому переходу на возобновляемые источники энергии и замедлению темпов роста экономики, выбросы от угольного топлива должны достигнуть пика примерно в 2025 году и снизиться до 40 % в 2030 году. Тем не менее ожидается, что в 2050 году Китай останется крупнейшим потребителем ископаемого топлива.
По прогнозам МЭА, в краткосрочной перспективе основную часть сокращения промышленных выбросов в Китае составят энергоэффективность и электрификация, а после 2030 года на первый план выйдут новые технологии, такие как водород и улавливание, утилизация и хранение углерода (CCUS).
Будучи крупнейшим в мире торговцем и производителем, Китай готов помочь другим странам сократить глобальные выбросы благодаря своей масштабной инициативе «Пояс и дорога» (BRI), гигантскому рынку электромобилей (EV) и повсеместной электронной коммерции.
На октябрьском форуме по БРИ в Пекине президент Си переключился на высококачественные, основанные на добросовестности, бережливые и экологичные проекты с акцентом на финансовую и экологическую устойчивость, партнерство с местными и международными заинтересованными сторонами, «Зеленый шелковый путь» и «Цифровой шелковый путь». В рамках этой программы планируется осуществление «зеленых» проектов BRI в партнерстве со 150 странами и 30 международными организациями.
По данным МЭА, в 2022 году на долю легковых автомобилей и микроавтобусов придется 48 % выбросов углекислого газа от транспорта, и это второй по величине загрязняющий сектор после электроэнергетики. Китай стал новым «Детройтом», производящим большинство мировых электромобилей (EV), из которых на долю китайских брендов приходится около половины EV в мире, не говоря уже о более чем 80 % всех проданных батарей для EV.
В рамках четвертой промышленной революции XXI века, включающей в себя Интернет вещей (IoT), электронная коммерция преобразует сделки, позволяя экономить время, время в пути и время доставки. Китай лидирует на мировом рынке электронной коммерции, занимая 33,9 % с объемом платежей в 2 трлн долларов в 2022 году, который, как ожидается, будет расти в годовом исчислении на 11,6 % и достигнет 3,4 трлн долларов в 2027 году.
Бывший министр нефти Саудовской Аравии шейх Заки Ямани в 1973 году знаменито сказал: «Каменный век закончился не из-за отсутствия камня, а нефтяной век закончится задолго до того, как в мире закончится нефть». Его слова становятся все более прозорливыми. Китай, наряду с другими ведущими странами-потребителями энергии, включая США и Европейский союз, играет важную роль в этом эпохальном изменении парадигмы.
Эндрю К. П. Люн – независимый международный стратег по Китаю; ранее он занимал должность генерального директора по социальному обеспечению и официального представителя Гонконга в Великобритании, Восточной Европе, России, Норвегии и Швейцарии.
(Мнения, выраженные в данной статье, принадлежат исключительно автору и не обязательно отражают точку зрения World Geostrategic Insights)
Эта статья была опубликована на английском языке в South China Morning Post.